Молодежное приложение
Нужен ли православию театр?
01.02.2003
«Я—актриса. Мой путь к храму был очень длинным. Как у большинства людей из невоцерковленных семей. Но ситуация была усугублена еще тем, что «лицедейство—занятие, недостойное христианина». И когда я после долгих внутренних метаний наконец-то сделала первые сознательные шаги в православном храме, впервые исповедалась и причастилась, вдруг посыпалась информация: «А ты знаешь, что испокон веков лицедеев хоронили за церковной оградой?», « А ты знаешь, что вообще-то актеров нельзя ни отпевать, ни причащать?», «Где ты работаешь? Да ты что! А кем? Неужели? Вот это да! Ну надо же, такая молодая, а уже актриса».
Очень много высказывали личных мнений, давали почитать святых отцов, увещевали и утешали, что не все еще потеряно, приободряли. «Ну вот, - подумала я, -настало и для меня время духовных подвигов. Ну да ладно, все равно не сегодня-завтра конец света, долго рассуждать не приходится, а то ведь можно и опоздать. И, «ничтоже сумняшеся», ушла из театра. Неофитский запал постепенно проходит, конец света все не наступает и не наступает, а между тем возникает вопрос: неужели Господь попустил такой опыт в моей жизни исключительно для того, чтобы я на старости лет пугала внуков рассказами об ошибках молодости? И куда теперь, собственно, девать силы? И чем же теперь заниматься? Неужели нужно заколотить окна обжитого дома, все забыть и пуститься в новые странствия по свету в поисках приюта для души моей, растерянной и напуганной. Неужели же Православию театр совершенно не нужен?
Я не хочу поднимать богословский спор, поскольку просто интеллектуально не способна полемизировать на таком уровне. Просто хочу высказать свои соображения на этот счет, связанные с моим личным опытом.
Знаете, во-первых, в театральный институт идут, на мой взгляд, люди, ищущие Бога и размышляющие о смысле жизни. Поговори с любым студентом — и у каждого найдешь свою философию устроения мира, начиная от происхождения человека и заканчивая космическими процессами во вселенной и их связью с назначением земного бытия человека через реакцию частиц коры головного мозга на лунные фазы, и т.д.и т.п. Не все студенты других вузов, несмотря на их явное интеллектуальное преимущество, задумываются о подобных вещах. Выбор среди множества вузов – театрального, знаете, это ведь тоже поиск абсолютных категорий в жизни. Почему среди множества профессий не выбирается престижная, сулящая «приличный» доход и комфортное место в жизни, с запланированной перспективой прфессионального роста, со стабильным заработком, зависящим единственно от добросовестности выполнения работы, а не от прихоти судьбы—злодейки, улыбок фортуны, игры случая и симпатий главного режиссера? С первой минуты пребывания в коридоре института в ожидании экзамена ты знаешь, что тебя ждет, если ты поступишь – об этом всех предупреждают еще на консультациях—отсутствие стабильного заработка, полная самоотдача будущему делу—в любое время суток, причем количество рабочих часов в день далеко переваливает за 8; как результат—полная нестабильность психики, постоянные срывы, недосыпы и перегрузки, и скорее всего—отсутствие личной жизни. Почему же люди туда идут? Неужели только потому, что желание и искание славы настолько затмило им очи? – И да, и нет. Конечно, там, где нет Бога, всегда на его месте есть что-то другое, ведь «свято место пусто не бывает». Богиня славы—безусловно, верховное божество на актерском олимпе, НО: не славы мы искали, когда поступали в институт. Душа искала поэзии, поэзии живой, воплощаемой в жизнь, чистоты и честности человеческих взаимоотношений. Мы смотрели на студентов, расшагивающих по коридорам в немыслимых костюмах, декламирущих в воздух глубокомысленнейшие изречения поэтических гениев и повторяющих танцевальные па и мизансцены, на юношей, носящих кудри, а не подстриженных банальным ежиком, и нам казалось, что здесь нет ни матов, ни обмана, ни предательств и пошлости, а все исполнено глубокого смысла, и так хотелось стать частью этих отвергших все условности и насмешки мира прекрасных грациозных юношей и девушек. Конечно, не все то золото, что блестит, и не все поезда идут в нужном направлении. Приносить силы души в жертву нелепой, несбыточной мечте—глупо, но исправление ошибки –не в том, чтобы задушить и забыть, а в том, чтобы эти силы и возможности направить в нужное русло—на служение Богу.
Еще одна мысль, которая просится наружу: сектанты в своей «миссионерской» деятельности активно используют театральные формы, и этим очень преуспели в приобретении душ. Почему же мы гнушаемся их опытом? Исключительно из презрения к их еретической духовной слепоте? Я не предлагаю к постановке картины из жизни Иисуса Христа, но не слышите ли вы переклички между проповедью в форме притч-иносказаний и иносказательной сущностью театра? (я не предлагаю ставить притчи, я говорю о форме влияния на сознание – история, воплощенная в образах-символах путем эмоционального восприятия проходит через сознание человека и проецируется на его собственную жизнь). Это, на мой взгляд, не то, что нельзя, это даже важно и нужно сейчас – противопоставить существующему искусству, пропагандирующему не будем перечислять, все и так знают, что – тема наболевшая противопоставить искусство, служащее Богу, где четко видны грани добра и зла, и зло побеждено Великой Спасительной жертвой; искусство, призывающее человека к борьбе со злом прежде всего в самом себе.
У протестантов есть программа по борьбе с наркотиками, о любви – как правильных взаимоотношениях между людьми, - просто танцы, песни, пластические номера – ну что в этом плохого?
Нет ничего красивее церковных песнопений, но человек, всю жизнь слушавший только радио, не может вдруг его выключить и в одночасье полюбить хор Троице-Сергиевой Лавры. Просто не может по той же причине, по которой не может ходить по лестнице через пять ступенек. Духовный рост – явление постепенное, и пространство между примитивным и филигранно совершенным не может быть пустым. И заполнить его может как раз искусство, здоровое искусство, служащее идеалам добра. Конечно с высоты монашеского иноческого подвига, при том ощущении Божественной полноты и благодати, ответом на которую может быть лишь смиренное молитвенное молчание сердца, с такой духовной высоты, конечно видно всю несостоятельность, несовершенность, пагубность театра (как, впрочем, и многих других жизненных явлений). Но, стоя не на вершине горы, а у ее подножия, человек смотрит на все несколько иначе.
Наверное, несколько веков назад, когда мир вокруг человека был прекрасен и зелен, благоухал утренней росой, восхищал туманами, поднимающимися от болот, и ласточками, гнездящимися под крышей на расстоянии вытянутой руки; в этом мире, конечно, театр был порождением нездоровой фантазии, пресыщенной обычным упорядоченным ходом жизни и похотливо ищущим каких-то иллюзорных миров. Но для нас, чад индустриально-бетонного хаоса, не удивляющихся даже тому, что солнце с утра почему-то синего цвета, театр – всего лишь способ и повод вспомнить о том, что все не так плохо, как кажется на первый взгляд.
«Если мы движемся к бездне, где перестанем быть,
если ночь перед нами темна и безгласна,
давайте, по крайней мере, любить,
быть может, хоть это не будет напрасно».
С уважением, Ольга Бондаренко.
От редакции:
Вот такое письмо. Это все. Вы можете спросить: «А где же конец?» Мы предлагаем Вам, дорогие читатели, самим создать его. Пишите нам по адресу: 690091 Владивосток, Пологая, 65. Ждем ваших ответов.