Размышления настоятеля: зачем монахам собираться на конференции?

В сентябре этого года в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре проходила Международная конференция "Преемство монашеской традиции в современных монастырях. Миссия монастырей в современном мире: цели, задачи, принципы построения коммуникации", организованная Синодальным отделом по монастырям и монашеству Русской Православной Церкви. На конференцию съехались монашествующие из разных епархий, архиереи, игумены, игумении, насельники и насельницы монастырей Русской Православной Церкви, а также гости из других Поместных Церквей.

Одним из тех, кто был делегирован на мероприятие от Владивостокской епархии, стал настоятель Свято-Серафимовского мужского монастыря острова Русский игумен Климент (Кривоносов). Предлагаем вашему вниманию его размышления, вызванные участием в конференции.

Я приехал в Лавру за день до мероприятия. На вечерней службе спросил одного знакомого лаврского монаха, пойдёт ли он завтра на конференцию. В ответ услышал: «Да, зачем вообще все эти конференции? Сиди в келье, тяни чётку, и не надо никуда ходить!» Следует сказать, что это довольно распространённое мнение в среде монашествующих, и с ним, в общем то, нельзя не согласиться. Ведь и святые отцы об этом говорят. Но, всё-таки, скажу несколько слов в защиту подобных мероприятий.   

Многим памятен совет оптинских старцев о необходимости перечитывать книги преподобных аввы Дорофея, Иоанна Лествичника и других святых отцов раз в три-четыре года. Старцы, вообще, советуют инокам иметь эти книги в качестве настольных. Почему? Да потому, что необходимо проверять и обновлять свои духовные ориентиры, ввиду несовершенства нашей природы. И после пяти, десяти, пятнадцати лет, прожитых в монастыре, эти книги не теряют свою актуальность для монахов. Опять повторюсь, это не мои мысли, а совет святых преподобных оптинских отцов. Но ведь подобные монашеские конференции преследуют ту же цель. Они обновляют у монахов «профессиональные чувства», покрывшиеся налётом забвения, суеты, многопопечительности, самонадеянности. Не только обновляют, но и вдохновляют, благодаря живому общению с собратьями и сёстрами. Или, употребляя современный термин, мотивируют насельников монастырей на новые труды к стяжанию добродетелей и брань со страстями.

На прошедшей конференции я неоднократно ловил себя на том, что просто любуюсь человеком – его нетленной красотой «кроткого и молчаливого духа» (1 Пет. 3; 4). Так много прекрасных представителей чина монашествующих являли эту сокровенную красоту образа и подобия Божия: епископы, игумены, игумении. Точнее красота эта являлась сама, когда кто-то из них брал слово и говорил иногда даже совсем без подготовки. Всё мероприятие проходило в актовом зале Московской Духовной Академии, число собравшися было около четырёхсот человек. В течение двух дней коридоры Академии утром, в обед и вечером были заполнены участниками конференции – владыками, игуменами, игумениями, отцами, сёстрами. Я по одному делу заглянул в архив Академии, и, разговаривая с сотрудницей, упомянул, что прибыл на конференцию из Владивостока. С умиленным лицом женщина средних лет сказала:

 – Ой, батюшка, какая у нас сегодня конференция! Почаще бы и побольше бы таких! Вот такие они и должны быть!

 Я не понял и переспросил:

– В смысле, вы были в зале? Вам понравились чьи-то выступления?

– Нет, что вы, я здесь, на работе! Но мы же видим, кто приехал… Наши. Свои. Настоящие!

Тут мне стало ясно, что в Лавре и в Академии довольно часто проходят различные конференции и встречи, в том числе и межцерковные, с участием гостей всех мастей и вер, так что местных сотрудников ничем уже, казалось бы, не удивишь. Но какое же было на этот раз неподдельное у этой сотрудницы удивление! Здесь вспоминается случай из Древнего патерика. Трое из отцов имели обыкновение каждый год ходить к блаженному авве Антонию. Двое из них спрашивали его о помыслах и о спасении души, а один всегда молчал, и ни о чём не спрашивал. После того, как прошло много времени, авва Антоний говорит ему: «Вот, столько времени приходишь ты сюда и никогда ни о чём не спрашивал меня». Тогда брат ответил: «Достаточно для меня только смотреть на тебя, отче».

Живя в своём монастыре ты порой начинаешь испытывать ощущение будто бы ты «последний из могикан». Насельникам дальних обителей зачастую кажется, что монашество оскудевает, что уже чуть ли не «остался я один, и моей души ищут» (Рим. 11; 3). Многие и живут с этим мироощущением. Действительно, мир с его антихристианским, апостасийным духом порой жёстко вторгается в монастыри, во внутреннюю жизнь Церкви, в отношения внутри братства, в твою монашескую келью (особенно, если у монаха есть мобильный телефон). А верных так мало, и они так немощны… Но конференции, подобные прошедшей, приносят странную и непривычную мысль: «А ведь, оказывается, нас так много! Оказывается, мы… (даже неловко это объявить) бываем сильны, и прекрасны, и умны!» Это очень непривычное чувство. Настолько мы привыкли чаще переживать свою немощь. Но, видимо, в такой соборности Господь даёт нам хотя отчасти воспринять святость Его Церкви – лицезреть преображенное, обновленное во Христе человечество, являемое в нетленной красоте ангельского монашеского чина. Чина преподобных!

Господи, спаси всех нас, монахов и мирян! Аминь.

+ Игумен Климент (Кривоносов),

настоятель Свято-Серафимовского мужского монастыря острова Русский.

Фото из архива Свято-Серафимовского мужского монастыря острова Русский.