Православие на Дальнем Востоке: публикации
Албазинцы и Русская Духовная Миссия в Пекине: страницы истории
Е.И.Нестерова Владивосток, ДВГТУ
«Эмигранты сознательно стремились вести русскую жизнь. Даже попав в чужое окруже¬ние, они хотели жить, работать и творить... так, словно эмиграция в культурном и философ¬ском плане олицетворяла собой всю Россию», - писал исследователь М. Раев о русских эмиг¬рантах в Китае. Несмотря на то, что многие из них больше никогда не увидели родины, им уда¬лось сохранить русскую культуру, традиции, язык. Описанная стратегия характерна для 20 века. Однако история русско-китайских отношений имела в качестве прецедента и более ранний об¬разец проживания русских в инокультурном для них, китайском мире. Речь идет о группе, по¬павшей в плен при обороне Албазина в 1685 году. Удивительно, но и спустя 300 лет их потомки сохранили память о своих русских корнях. В 1685 году гарнизон Албазина был вынужден сдаться в плен маньчжурам, и несколько десятков его защитников приняли китайское поддан¬ство и ушли в Пекин. Исследователи по-разному оценивают число ушедших. Ф. Шперк говорит о 101 защитнике Албазина, отправленном в Китай. Н.Ю. Новгородская отмечает, что по рус¬ским источникам ушедших в Пекин насчитывалось 25 человек, по китайским - 40'. Покидав¬шим Албазин было разрешено взять с собой в Пекин священника Максима Леонтьева и всю церковную утварь с иконами Николаевской церкви.
Албазинцы оказались не первыми русскими в Пекине. К их приходу там уже находилось несколько десятков русских, захваченных в амурских селениях2. Ушедший в Пекин албазинец Ст. Козьмин в письме к родным сообщал, что в «полону в Богдойском царстве русских людей 90 человек» .
Странный внешний вид русских - «все с впалыми глазами, высоким носом, зелеными зрачками и красными волосами» , не помешал им занять высокое социальное положение. Бла¬годаря тому, что русские были «храбры, как тигры, и искусны в стрелянии из ружей», они со¬ставили отдельную сотню императорской гвардии, причисленную к желтому с каймой мань¬чжурскому знамени, считавшемуся одним из самых аристократических знамен в армии, в кото¬рое принималась только знатная маньчжурская молодежь. Русская сотня с своим старшиной Василием стала частью роты маньчжурского знамени, под командованием Улангели"\ Пленни¬ков поселили в северном конце столицы, в месте, названом Русскою сотней. Жизнь в Пекине складывалась следующим образом: «Даны им из Разбойничьего приказа и жены, а на три года неограниченная свобода. Но они свободу свою обратили в буйное своевольство, и заводили только ссоры и драки по улицам с китайцами: а жены, данные им из наказанных за преступле¬ния, совратили их к своему идолопоклонству, так, что хотя они и не отреклись еще от христи¬анства, но дома вместе с иконами ставили китайских идолов, детей своих пренебрегали и кре¬стить, а священника своего презирать начали»6.
Итак, албазинцы, поселившиеся в Пекине, оказались нестойкими христианами. Н. Адоратский указывает причину - предоставление албазинцам китайских жен «едва ли не было од¬ной из главных причин быстрой нравственной порчи наших казаков. ... Китайская пища, одеж¬да, помещение, служба, связи, знакомства - все это раскрыло албазинцам иной мир, влило в них чуждый дух и постепенно вытеснило в потомстве родное наследие»7.
В критическое положение, с точки зрения резистентности ассимиляционным процессам, попала колония албазинцев после смерти о. Максима (1697 либо 1711-1712): «прихожане со¬всем совратились и даже собственные священниковы дети перестали крестить своих младенцев» . Скорее всего на этом в повествовании об албазинцах как специфической этно-конфессиональной группе можно было бы поставить точку, если бы спустя 26 лет после того, как они покинули Албазин, о них не вспомнила РПЦ. В 1711 году тобольский митрополит Филофей прислал им обличительную грамоту о забвении веры отцов. Усовещенные албазинцы просили караванного комиссара П. Худякова об исходатайствовании им священника от Россий¬ского Правительства. По указу Петра 1 Тобольским митрополитом был назначен такой священ¬ник - Архимандрит Илларион Лежайский, прибывший в Пекин 20 апреля 1716 года9.
С приездом Иллариона Лежайского в Пекин, началась деятельность Русской Духовной Миссии. К 1730 году православная община состояла приблизительно из 50 дворов. Общину возглавляли староста Дмитрий Нестеров и пятидесятник Козьма, был в общине и переводчик -Яков Савин. И, тем не менее, не смотря на появление постоянно действующей Православной миссии в Пекине, происходила утрата албазинцами отличительных качеств - русского языка, обычаев, христианства. На протяжение первой половины XVIII века взаимопонимание потомков албазинцев и членов Русской Духовной Миссии складывалось непросто. К приезду 4 миссии отношения между ними настолько осложнились, что албазинцы отказались передать ей ключи от своей церкви. Из всех миссий в 18 веке, лишь, 5 и 8 Миссии, обращали должное внимание на албазинцев. Руководитель 5 миссии, Амвросий Юматов, прибывший в Пекин в 1755 году, вы¬яснил, что албазинцы совершенно охладели к православию и большинство из служивших в рус-ской роте императорской гвардии вовсе не крещенные. Благодаря усилиям о. Амвросия к 70 гг. 18 века все находившиеся в русской роте потомки албазинцев (около 50 человек) были крещены, научены читать по-славянски и приучены к пению и службе в церкви. Это притом, что вре¬мя деятельности 5 миссии совпало с гонениями на христианство в Китае. Результатом миссио¬нерской деятельности руководителя 8 Миссии Софрония Грибовского стало появление около 30 православных, но среди них «едва некоторые носят имя христиан, действительно же почти все уклонились в китайское идолопоклонство» . Этот же факт отметил в своем дневнике и пристав Е.Ф. Тимковский, сопровождавший в Пекин 10 миссию, - «из албазинцев, даже кре¬щенных никого не явилось на сие празднество (Пасху), кроме Алексея Мукуньды или старей¬шины Русской сотни, т.е. Албазинской роты, состоящей в Хуандиевой гвардии»11. Руководив¬ший 10 Миссией архимандрит Петр (Каменский) впервые за все годы существования Миссии обратил внимание на необходимость воспитания детей албазинцев. При нем было открыто учи¬лище для мальчиков12. Для них при миссии было устроено жилище, кроме того, «чтобы они с большей охотой приходили на занятия в школу, он решил приманивать их тем, что давал каж¬дому ученику по 3 серебряных рубля в месяц» . Нам не известно, как долго существовала шко¬ла, действовала ли она непрерывно, но в документах, отложившихся в АВПРИ, мы находим сообщения, что в 60-е гг. 19 в. на ее содержание ежегодно отпускалось 800 рублей из средств МИДа (14).
Таким образом, именно Русская Духовная миссия в Пекине стала тем центром, который поддерживал историческую память среди потомков албазинцев, способствовал распростране¬нию православия. Следующий шаг в этом направлении был сделан в октябре 1859 года, когда при Русской Духовной миссии архимандритом Гурием было открыто училище для девочек, со¬державшееся за счет частных пожертвований. Среди людей, давших деньги, на содержание училища была императорская чета, о. Гурий, А. А. Баллюзен (жена русского посла в Пекине). Н.Н. Муравьев-Амурский, Н. Игнатьев (1)".
Первыми ученицами стали 13 девушек, в 1861 году в женском училище обучалось 18 учениц. Из общего числа учениц лишь 8 имели отношение к албазинцам (2 были приемными дочерьми), остальные являлись детьми крещеных китайцев. Девочки поступали в училище в возрасте от 7 до 14 лет. Жили они в своих семьях, но родителям ежемесячно выплачивалось пособие в размере 2 рублей серебром. Преподавание вели три учительницы - Марья и Мелания Юй, и их двоюродная сестра Евфимия. Воспитательницы получали казенную квартиру, столо¬вые деньги и жалование. Преподавание велось в две смены: до обеда - изучение Священной истории, Ветхого и Нового Завета, катехезиса и китайской грамоты, после обеда - девушки за¬нимались рукоделием. Для желавших о. Гурий по вечерам проводил уроки русского языка. Ан¬на Баллюзен писала, что, если обучение и дальше будет продвигаться столь успешно, то из де¬вочек выйдут «добрые матери и хорошие христианки, сумеющие сознательно передать буду¬щим детям своим истины православной христианской религии, не ограничивая ее одной обряд¬ностью и хождением в храмы, как это к несчастию большею частью существует между китай¬цами-христианами других вероисповеданий».
За три года, средний срок пребывания в училище, девушки в зависимости от способно¬стей успевали выучить от 3 до всех 55 глав Священной истории, катехезис, символ веры, 10 заповедей, православные молитвы, от 1000 до 3000 иероглифов. В сентябре 1862 года состоялся первый выпуск 5 девиц, успешно окончивших полный курс обучения. Образцы их рукоделия (3 пары башмачков и закладку) доставили из Пекина в Санкт-Петербург в подарок императрице.
Конец 19 - начало 20 века были наполнены трагическими событиями для христиан в Ки¬тае. В 1900 г. Бейгуань (Русская Духовная миссия) подвергся нападению боксеров... «Не до¬вольствуясь разрушением и сожжением церкви и монастыря, боксеры перебили почти всю пра¬вославную китайскую паству и многих христиан-албазинцев... Трупы ... христиан были броше¬ны ими в колодцы, причем вместе с мертвыми бросали и живых. На месте Бэйгуаня - церкви и жилищ миссионеров ... развалины, даже деревья были спилены»16. 11 октября 1901 года на¬чальник Российской Духовной Миссии в Китае архимандрит Иннокентий (Фигуровский), впо¬следствии митрополит Пекинский и Китайский, представил в Святейший Правительствующий Синод поименный список убиенных за веру китайцев и ходатайствовал об увековечении их па¬мяти. Указом Святейшего Синода в 1902 г. было определено прославить мученически постра¬давших за веру в лике местночтимых святых. Было установлено ежегодное двухдневное празд-нование в их память 10 и 11 июня (старого стиля). Нетленные мощи погребли в склепе храма Всех Святых мучеников на территории Российской Духовной Миссии в Пекине. В 1957 году при передаче территории Миссии советскому посольству мощи были перенесены на русское кладбище Пекина. Впоследствии это кладбище властями Пекина было перестроено в парк Цинняньху, треть его площади затоплена искусственным озером (17).
Уцелевшие албазинцы (около 75 человек), вместе с миссионерами были перевезены в Тяньцзинь и временно размещены в китайской кумирне. В связи с этими событиями обсуждал¬ся вопрос о возможности переселения потомков албазинцев в Россию. На запрос Гродекова, куда их можно было бы переселить, был получен ответ, что поселить их там, где проживали предки, невозможно, так как суровый климат может плохо повлиять на их здоровье. В качестве альтернативного варианта предлагалось расселить их в Николаевском станичном округе (16). Любопытную характеристику потомкам албазинцев дал их духовный пастырь архимандрит о. Иннокентий. Отнесшись сочувственно к мысли о переселении в родную для их предков стани¬цу, в беседе с военным агентом в Китае генералом-майором Вогаком, он отметил, что «русское правительство приобретет очень незавидных воинов, едва умеющих стрелять из лука и не при¬выкших ни к какому труду». Однако он выразил надежду, что «хорошее воспитание воскресит в детях семя их славных предков»18. Вогак был более категоричен: «Албазинцы пользуются здесь очень дурной славой даже среди русских, и очень немногие из них принимаются на службу на¬шими соотечественниками в Китае. Они не заслуживают ни малейшей симпатии с нашей сто¬роны, так как в них не осталось ничего русского, ни даже малейшей искры любви к своей на¬ции. Остается, правда, общность веры... Переселение албазинцев в станицу их предков может быть мотивировано только желанием удовлетворить наше национальное самолюбие, а не забо¬тами об их дальнейшей участи» . Собранные сведения погасили энтузиазм местной русской администрации, и вопрос о переселении больше не возникал.
Несмотря на такой поворот событий, история этой изолированной группы не закончи¬лась. В. П. Петров сообщал, что в 20 годы нашего века в городах Китая насчитывалось до 1000 человек, потомков албазинцев, многие из которых служили в духовной миссии, а также работа¬ли на различных предприятиях Шанхая, Тяньцзина и Пекина. «С большой гордостью эти, в сущности, китайцы, с чисто китайскими фамилиями Ли, Ван, Сун, говорили, что их настоящие фамилии - Романов, Иванов, Григорьев и т. д.». Кроме того, В.П. Петров отмечал произошед¬шие с ними метаморфозы: «... под влиянием терпеливого и благотворного влияния миссии, большинство албазинцев превратились в хороших, трудолюбивых и религиозно настроенных работников» . Но еще более удивительно то, что некоторые потомки албазинцев сохранили память о своих русских корнях до сих пор. Священник Дионисий Поздняев сообщал о встрече в 1997 году в Пекине с пожилым китайским священником - протоиереем Александром Дэ - по¬томком албазинского казака (из рода Дубининых). Его дети и внуки, конечно, забыли язык сво¬их праотцев, однако он крестил их всех - они носят и русские имена: Екатерина, Варвара, Сер¬гий... Старый священник бережно сохранил старые иконы, фотографии Миссии. О. Александр рассказал о том, что православные китайцы, потомки албазинцев, и сегодня живут в Пекине. Их около четырех сотен человек. Семьи их носят китайские фамилии, например Хэ - это Хабаро¬вы, Ло - это Романовы. Много раз они обращались к городским властям, последний раз в 1995 году, с просьбой разрешить освятить в Пекине православный храм, но всегда получали отказ. «За нами никто не стоит, никто не просит за нас. А ведь когда-то ради пятидесяти семей алба¬зинцев в Пекин была прислана Духовная Миссия. А ведь в то время в Пекине не было ни одно¬го иностранного представительства! Мы, однако, верим, что если о нас будут ходатайствовать Патриарх и Президент, китайские власти не откажут сегодня нам в праве молиться»( 21).
Таким образом, в условиях культурной изоляции единственным институтом, поддерживавшим историческую память, была Духовная миссия Русской Православной Церкви, а христианская вера была тем фак¬тором, который, подчеркивая инаковость албазинцев, не давал возможности окончательно ут¬ратить память о месте выхода их далеких предков. Решением Священного Синода Русской Православной Церкви (17.04.1997) возобновлено богослужебное почитание 222 святых мучеников Китайской Авто¬номной ПЦ, в число которых вошли и потомки албазинцев.
1 Новгородская Н.Ю. Становление и модификации дипломатического стереотипа русского государства в империи Цинв 17-середине 19 вв. Дис. ... к.и.н. - М., 1987. С. 83.
2 Петров В.П. Албазинцы в Китае. - 1956. С. 20.
3 Новгородская Н.Ю. Становление и модификации дипломатического стереотипа русского государства в империи Цинв 17-середине 19 вв. Дис. ... к.и.н.-М., 1987. С. 83.
4 Записки о Нингуте // Записки ИРГО. Кн. 12. - СПб., 1857. С. 83.
5 Петров В.П. Российская Духовная Миссия в Китае. - Вашингтон, 1968. С. 12.
6 О начале торговых и государственных сношений России с Китаем и о заведении в Пекине Российской церкви и Духовной Миссии // Сибирский Вестник, 1822, Кн. 4. С. 274.
7 Петров В.П. Российская Духовная миссия.. -С. 15.
8 О начале торговых и государственных сношений России с Китаем и о заведении в Пекине Российской церкви и Духовной Миссии // Сибирский Вестник, 1822, Кн. 4. С. 274. Интересно, что потомство о. Максима уцелело и было известно членам духовной миссии в конце 19 века (См. Петров В.П. Российская Духовная миссия... - С. 16).
9 О начале... / Сибирский Вестник, 1822. Кн. 4. С. 277-278.
10 Там же. С. 181 - 182.
11 Дневные записки Е.Ф. Тимковского во время пребывания в Пекине 1.12.1820 - 15.05.1821 //Сибирский Вестник. Кн. 13-14, 1824.-СПб. С. 192.
12 Орлик О.В. Русская духовная миссия в Первых десятилетиях XIX века // Новая и новейшая история. - 1998, № 6.
С. 138.
13 Петров В.П. Российская Духовная миссия... - С. 72.
14 Там же.
15 АВПРИ Ф. Китайский стол. Оп. 579. Д. 153. Л. 43 об., 45.
16 Коростовец И.Я. Россия на Дальнем Востоке. - Пекин, 1922. С. 88.
17 Поздняев Д. Крест над Бэй Гуанем // Православная беседа № 5 (октябрь - ноябрь, 1997).
18 РГИА ДВ. Ф. 704. Оп. 4. Д. 783. Л. 7.
19 РГИА ДВ. Ф. 704. Оп. 4. Д. 783. Л. 7 об.
20 Петров В.П. Албазинцы в Китае. - 1956. С. 42.
21 Поздняев Д. Крест над Бэй Гуанем // Православная беседа № 5 (октябрь - ноябрь, 1997).
Читать все