Православие на Дальнем Востоке: публикации

Иркутские епархиальные ведомости начала XX века о верованиях корейцев - Костров А.В.

Дата публикации 29.02.2016   Количество просмотров 8782

История Российско-Корейского взаимодействия имеет давнюю историю [3], которая в сво­ём составе имеет интересное исследовательское измерение [2]. Учёные, как самая образованная часть российского общества, всегда стремились побольше узнать о народах, населяющих как свою, так и другие страны. Не последнюю роль в этом играла церковная наука и церковные издания.

Начало Русско-Японской войны актуализировало сбор и публикацию информации о Даль­нем Востоке и его населении. Иркутск, имеющий важное с геополитической точки зрения положение, традиционно выступал как опорная точка развития русского влияния на Востоке. Присоединение Забайкалья, Амурского края и Приморья, Северо-Восточного края и Русской Америки, а также отношения с Монголией, Китаем и Кореей, всё это в той или иной мере было связано с Иркутском. Поэтому не случайно что в период разворачивания российско-японского конфликта, именно в «Иркутских епархиальных ведомостях» вышла статья, посвящённая Корее. Она вышла уже через несколько месяцев после начала войны (в апреле 1904 г.) и называлась «Корея и корейцы» [1].

К сожалению, автор статьи обозначил своё имя только инициалами И.А.П., что, возможно, было связано с тем, что он мог иметь отношение и к военному ведомству. Так или иначе, но он был корреспондентом «Иркутских епархиальных ведомостей» и, оперируя большим количеством информации, спокойно ссылался на её источники. Последними, наряду со свидетельствами самого автора стали «путешественники, миссионеры, мореплаватели и другие лица, посетившие эту страну» [1, с. 198]. В частности, он ссылается на члена Русского географического общества А.Г. Лубенцова («изъездившего вдоль и поперёк всю северную половину Корейского полуостро­ва»), Гессе-Вартига, профессора Рони.

Статью, имеющую объём более 12 страниц, отличает энциклопедический подход. В ней последовательно и обстоятельно описываются: география Корейского полуострова, его природно-климатические условия, транспортные пути, население, хозяйство, культура (материальная и духовная), структура государственного аппарата и административное деление страны, состав национальной армии. Не исключено, что подобная обзорно-аналитическая информация изна­чально требовалась армейскому командованию, которое могло выступить главным заказчиком подобного материала. Церковное же ведомство могло опубликовать её после разрешения военных для удовлетворения интереса читающей публики.

Наряду с разнообразными сторонами жизни современного ему населения Корейского полуострова, внимание автора привлекли верования корейцев. При этом он начинает свой обзор конфессиональной ситуации в корейском обществе с описания традиционных для этого региона конфессий. Так, он отмечает, что «официальной религией в Корее признаётся учение Конфуция», но, переводя разговор в плоскость реализма, тут же добавляет «но, наравне с ним, распространён буддизм, а в массе простого народа господствует шаманизм» [1, с. 202]. Харак­терно при этом, что автор не останавливается на описании и анализе местного конфуцианства и буддизма, а концентрирует своё внимание на местном шаманизме. Видимо, это было связано с тем, что основы конфуцианства и буддизма были и без того хорошо изучены на китайском материале и в достаточной мере известны российским миссионерам и другим интересующимся людям. С корейским шаманизмом дело обстояло несколько иначе.

Согласно автору, в основе культа корейского шаманизма лежит «почитание неба, от которо­го, по мнению корейцев, исходят все блага земные» [1, с. 202]. Характерно при этом, что к основным земным благам корейцев исследователь относит «произрастание злаков, сохранение и поспевание жатвы, избавление от болезней» [1, с. 202]. То есть обычный набор благ традицион­ного аграрного общества, выживаемость членов которого в большой степени зависит от погодных условий.

Перенося разговор с неба на землю, автор отмечал, что, наряду с почитанием неба, корей­цы «одухотворяют и видимую природу, населяя её бесчисленным множеством демонов и духов». Последние, «по мнению корейцев, наполняют землю, воздух, море и живут под каждым тенистым деревом, в каждом тёмном овраге, горном ущелье, даже на каждой крыше, потолке, в каждом очаге, бревне и пр.» [1, с. 202]. Предпринимая классификацию этих «легионов духов», автор делит их на две группы. В первую группу, согласно нему, входят «духи исключительно злые», которые являются или «самостоятельно существующими духами» или «душами людей, скончавшихся в бедности и разных лишениях». Во вторую группу относятся духи, «природа которых не лишена доброты». Сюда также входят «самостоятельные духи» и «души счастливых и добродетельных людей». Характерно при этом, что, к какой бы группе этой классификации духи не относились, все они «обидчивы и прихотливы», поэтому требуют к себе «умилостиви­тельных жертв» [1, с. 202].

В описании и анализе традиционных верований уделяется внимание и служителям мест­ных культов — «шаманам и колдунам». Существование подобных «специально подготовленных людей», объясняется необходимостью профессионального общения с духами и их замирения через разного рода жертвы. Как писал автор статьи, в основные обязанности этих людей входило: «во-первых, заклинание демонов, во-вторых, гадание о будущем» [1, с. 202].

Представляет интерес описание религиозного быта корейцев. Указывается, что именно на мужчинах лежит обязанность «сохранять поминальные таблички предков, совершать в установ­ленные дни предписанные жертвоприношения и вообще исполнять церемонии» [1, с. 209]. Наряду с отмечаемой регламентацией вопроса заключения брака, главную роль в котором играют родители, указывается на их культ. Так, траур по умершим родителям носится три года, а сам скорбящий считается «как бы умершим и исключённым из общества». Он обязан носить одежду из грубой пеньковой материи, а при встрече с чужими закрывать своё лицо широкополой шляпой или особой ширмочкой. Более того, он не может участвовать в общественных мероприя­тиях (особенно развлечениях), должен соблюдать строгий пост и жить отдельно от жены. Также на нём в этот период лежит запрет на убийство животных (в том числе насекомых) [I, с. 210].

Очень интересно описание содержания траурного периода. Согласно исследователю, по верованию корейцев у человека есть три души. После смерти первая из них переселяется вместе с телом в могилу, вторая — в невидимый небесный мир, а третья — в поминальную табличку. Поминальная табличка делается из каштанового дерева и на ней пишется имя покойного (с использованием классических китайских иероглифов). В течении трёх лет эта табличка храниться в семье, члены которой совершают перед ней жертвоприношения. Потом эта табличка переносится в конфуцианский храм, где должна храниться «до четвёртого поколения потомков» [1, с. 210], которые и должны её похоронить. Стоит заметить, что подобный синкретизм шаманистских, конфуцианских и других традиций, отмеченный автором, получил широкое распространение в разных обществах Азиатско-Тихоокеанского региона. Однако на корейской земле он приобрёл корейское лицо.

Таким образом, корейский шаманизм начала XX века получил свою краткую, но очень и ёмкую характеристику.

Продолжая характеризовать специфику конфессиональной ситуации в Корее, исследователь начала XX столетия неизбежно обращает внимание на развитие здесь христианства. Делая трудно доказуемое предположение, что оно было занесено сюда католиками ещё во время нашествия японцев («среди которых было много христиан») в 1592 г., автор отмечал, что христианство терпело здесь гонения вплоть до религиозной реформы 1872 г. Что же касается современного ему положения вещей, то он отмечал, что представители разных христианских вероисповеданий использовали это послабление в конфессиональной политике местных властей и начали более активно проникать в Корею, «организуя здесь миссионерское дело» [1, с. 202]. Под разными христианскими вероисповеданиями имеются ввиду прежде всего католичество и разные направления протестантизма, получившие в Корее заметное распространение.

Что касается положения православной церкви в Корее, то, автор статьи отмечал, что, «хотя отдельные миссионеры проникали в Корею и раньше», православная миссия здесь была организована «сравнительно позднее других» — только в конце XIX века. Упоминая, что первым начальником этой миссии был назначен архимандрит Амвросий, который «по нездоровью ... не доехал до Кореи», автор указывает, что «в настоящее же время во главе стоит архимандрит Хрисанф» [1, с. 203].

Эти строки писались в драматический момент истории православия в Корее. Из-за начав­шейся войны и японской оккупации, Сеульская духовная миссия вынуждена была эвакуировать­ся 12 февраля 1904 г. Статья писалась уже после этих событий. Тем не менее, в полном соответ­ствии с позицией России, ориентированной на победу, автор статьи не заострят внимание на этом изгнании, считая, что оно в любом случае носит временный характер. И действительно, не смотря на поражение России в этой войне, Сеульская православная миссия уже в 1906 г. возобновит свою деятельность.

Таким образом, конфессиональная ситуация в корейском обществе начала XX столетия нашла своё яркое отражение в Иркутских епархиальных ведомостях. А имеющийся на их страницах материал может служить прекрасным источником как по истории корейского общества, так и по его восприятию православным сообществом России.

д.и.н. Костров А.В. профессор кафедры Современной отечественной истории, ИГУ, профессор Корейского университета «Коре» (Сеул)
д.и.н. Бураева С.В. ведущий научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (г.Улан-Удэ)

Список литературы

И.А.П. Корея и корейцы // Иркутские епархиальные ведомости. — 1904, №8.
Ким Г.Н. Физические и этнопсихологические характеристики корейцев северных про­винций в трудах русских авторов конца XIX — начала XX вв. // Известия краеведения в Центральной Азии. — 2007. №14.
Курбанов С.О. История Кореи с древности до начала XXI века, ун-та, 2009.



Читать все


Мы в соцсетях

Другие новости раздела

Духовная консистория в городе Владивостоке: архитектурные проекты и реализация
27.03.2023
АННОТАЦИЯ Статья посвящена истории архитектуры дореволюционного Владивостока, в частности созданию административного здания епархии – духовной консистории. Публикация основана преимущественно на данных фондов Российского государственного
Колонизатор Южно-Уссурийского края священник Михаил Кессельман*
14.02.2022
"Для успешного выполнения дела строительства церквей» в районе Уссурийской железной дороги епархиальное начальство в ноябре 1896 г. командировало в край «сведущего в строительстве» священника Михаила Кессельмана.

Популярное

Главе Приморской митрополии объявлена благодарность Комитета Госдумы по защите семьи
17.10.2024
Митрополиту Владивостокскому и Приморскому Владимиру объявлена благодарность Комитета Государственной Думы по защите семьи, вопросам отцовства, материнства и детства.
Священники Владивостокской епархии приняли участие в учебно-методических сборах военного духовенства, проходивших в г. Хабаровске с 16 по 18 октября.
21.10.2024
16 октября 2024 года митрополит Хабаровский и Приамурский Артемий возглавил молебен в соборе Успения Божией Матери перед началом сбора военного духовенства, занимающего должности по работе с верующими военнослужащими Восточного военного округа.

Наверх