Статьи

III Приморские образовательные чтения

01.06.2003

Ваше Высокопреосвященство и миряне! Я хотел сегодня перед вами выступить примерно с тем же докладом, который я вчера делал на мероприятии «Православное образование в светской школе», (фактически это было мероприятие вне наших чтений, это были Глинские чтения).

Я хотел бы начать вот с какого небольшого сюжета. Очень многие в СМИ высказывают совершенно разные толкования по поводу позиции Министерства по тому предмету, который являлся предметом нашей конференции «Православное образование в светской школе». Во многом это была преувеличенная и болезненная реакция на то письмо, которое 22 октября 2002 г. подписал министр образования и даже не столько на письмо, сколько на приложение к нему. Я бы хотел сказать, что позиция Министерства, отраженная в этом материале и других, не является случайным порывом. С первых же месяцев пребывания на своем посту Владимир Михайлович Филиппов занял ту позицию, которая существует и сейчас. У меня в руках есть приказ от 1 июля 1999 г. № 58 о создании Координационного совета по взаимодействию между Министерством образования РФ и Московской Патриархией. Одним из направлений сотрудничества предусмотрено изучение опыта получения светского гуманитарного образования на основе православного мировоззрения и культуры. Через два месяца был подписан договор между Министерством образования и Патриархией. Этот договор был подписан на самом высоком уровне министром образования и Патриархом. В нем было конкретно сказано об «Основах православной культуры» как о предмете, который может преподаваться в рамках государственных муниципальных учебных заведений как часть общего образования, которое финансируется за счет государства. 16 мая 2002 г. в Свято-Даниловом монастыре состоялось очередное заседание Координационного совета, которое прошло с участием высшего руководства в лице министра и Патриарха. Там было принято конкретное решение, опираясь на предшествующую работу, что в ближайшее время надо выпустить материал, который бы обобщал работу Координационного центра и помогал на местах ориентироваться в этом очень непростом вопросе. Дело в том, что опыт показал, что во многих районах эта работа ведется, но ведется на свой страх и риск по своему собственному разумению, где-то тяготея к Закону Божьему, где-то - к местным традициям и ремеслам, где-то следуя своим представлениям о православной культуре. Отвечая на потребность регионов (как тех, кто уже начал вести работу в этом направлении, так и тех, кто хочет приступить к ней, но еще не знает, как это делать), была предусмотрена рассылка такого материала, что и было сделано министром 22 октября. Памятуя о возможных кривотолках, мы сознательно не включали в текст письма термин «рекомендация». Поэтому какие бы то ни было попытки представить это дело, как что-то директивное, хотя бы в слабой форме, это абсолютно ложная и недобросовестная попытка трактования этого материала. Далее приложение названо именно материалом; это помощь для тех, кто хочет этим заниматься.

После этого министр выпустил несколько пресс-релизов, в одном из которых дается конкретное разъяснение, что значит преподавать этот предмет в рамках светского образования, в рамках государственно-муниципального образования. Там говорится, что этот предмет может преподаваться как предмет по выбору в сетке часов. Я хотел это специально подчеркнуть, потому что многие, вероятно, не знают, что чуть больше года назад правительство РФ приняло постановление о платных услугах в дошкольном и школьном образовании, где говорится, в частности, следующее: «К платным образовательным услугам в дошкольном и школьном образовании не относятся курсы по выбору, за счет часов, отведенных в рамках основных общеобразовательных программ». Почему я уделяю этому такое внимание? Дело в том, что, как вы знаете лучше меня, в принципе религиозное образование у нас бурно развивается, но вне школы. Многие воскресные школы работают в здании обычных школ. Речь идет о качественно новом шаге, а именно о включении знаний о религиозной культуре в основное образование. Наше население в целом очень небогатое, скорее очень бедное, и когда спрашивают родителей: «Готовы ли вы заплатить за уроки, которые будут приобщать ваших детей к православным ценностям?», многие отвечают: «Нет», руководствуясь интересами, которые диктует маммона, а не высокие материи. Так вот этот аргумент данной позицией исключается. В этом большой шаг вперед, который был сделан в истекшем году.

Второй момент, который я хотел бы подчеркнуть и который отмечается и в пресс-релизе, выпущенном Министерством: финансирование муниципального образования должно вестись за счет муниципальных финансов. Я думаю, многие из вас присутствовали позавчера в Кремле на первом заседании, и вы знаете об инициативе Путина, чтобы финансирование заработной платы поднять с уровня муниципалитета на уровень субъекта Федерации, перевести в государственное финансирование. Это в полной мере относится и к этому предмету. За уровнем муниципальной власти остается закупка учебных пособий, подготовка кадров. Понятно, что для этого должны использоваться не только муниципальные, но и внебюджетные средства. Во многих регионах так и делается. Таким образом, все идет в соответствии с тем, как это было намечено три года назад.

Встает острый вопрос: кто будет преподавать данный предмет? Конечно же, как и любой предмет, он должен преподаваться тем, кто любит свой предмет. Однако если математик вдруг не любит математику, он все-таки может дать своим ученикам какие-то знания, но если мы говорим о таком предмете, то здесь просто категорически нельзя допускать до преподавания человека равнодушного, а тем более не любящего свой предмет. Поэтому естественно, чтобы такой предмет преподавали люди воцерковленные, люди, находящиеся в той церковной культуре, знания о которой они будут преподносить школьникам. Я подчеркиваю: воцерковленные, но имеющие светское образование, которое позволяет им войти в светскую школу. Еще раз подчеркиваю: «Основы православной культуры» – это светский предмет, и он должен преподаваться светскими людьми. Я думаю, что то, что я сейчас сказал об их вовлечении в церковную жизнь, должно кем-то контролироваться, проверяться, подтверждаться, поэтому во многих регионах, где это уже делается, эта работа в светской школе ведется вместе с местной церковной властью, и никаких проблем не возникает. Везде это делается, конечно же, с согласия родителей и самих учеников. Это то, что специально не подчеркивается в письме, но за что пробовали как-то уцепиться, чтобы пытаться в чем-то обвинять.

Когда я говорю о родителях, что мы должны иметь в виду? Очень многие родители, да и бабушки, коим предписано законом вводить в религиозную жизнь своих чад, сами в течение многих десятилетий были лишены возможности к этой жизни приобщаться. Говоря об этом предмете, мы должны говорить об очень осторожном, постепенном, длительном процессе нахождения взаимопонимания между школьным коллективом и родителями, ну и конечно же, самими учениками. Где-то уже давно пошли по этому пути и добились больших успехов, где-то до этого довольно-таки далеко.

В заключение своего выступления министр высказал три пожелания. Первое – активно развивать работу на местах. Министерство – это федеральный орган управления образованием, ему подчиняются только высшие учебные заведения и средне-специальные учебные заведения (профессиональное образование), да и то не все. Среднее образование – это сфера ответственности, компетенции регионов, субъектов Федерации и более низких уровней. На уровне Министерства только в части федерального компонента возможно какое-то влияние на среднее образование. Все, что за пределами федерального компонента, - это не поле прав Министерства, самое большее, что может делать Министерство – это информировать (что оно и сделало) о каком-то положительном или отрицательном (что тоже нужно, чтобы избегать каких-то ошибок) опыте. Поэтому спокойная, целенаправленная, нацеленная далеко в будущее работа на местах– это то, что нам нужно в этом направлении. Министр уже упоминал, что мы сейчас, занимаясь школьниками, готовим людей, которые будут жить в середине и даже в конце XXI века. В чем-то мы уже, можно сказать, опоздали, потому что многие пенсионеры середины XXI века уже закончили школу и рождают детей (это те люди, которым в то время будет около 70 лет). Они уже получили нечто в системе образования в очень тяжелое десятилетие. В этом смысле мы во многом потеряли пенсионеров середины XXI века. Мы уже отстаем, и многое надо наверстывать. Мы очень хорошо выдержали это десятилетие в рамках высшей школы. Я просто отвечаю за содержание высшей школы и знаю, что мы прошли этот период с честью. Но что касается средней школы именно в части воспитания, то мы, к сожалению, очень многое утратили. Это я говорю не только от себя, но и от лица министра и Министерства в целом.

Именно по настоянию министра в рамках средней школы разрабатывается принципиально новый раздел, касающийся именно воспитания. Этот раздел будет совершенно нетрадиционным. Мы понимаем, что нельзя предъявлять требования к воспитанности выпускника. Можно предъявлять требования к уровню знаний математики, химии, русского языка и других предметов, но к уровню патриотизма, порядочности невозможно предъявлять требования. Этот раздел направлен не на ученика, не на внешний механический измеритель нравственных и духовных качеств ученика, а на ту среду, в которой он получает образование. Требование к среде, как часть государственного образовательного стандарта, - это то новое, что сейчас появляется в рамках высшего образования, и с опорой на этот опыт обязательно появится в рамках среднего образования. Таким образом, линия на воспитание министерством заявлена и проводится достаточно твердо. Вы знаете, все мы часто говорим: «образование» и «воспитание». Это очень печально, потому что если брать закон об образовании, там в преамбуле говорится, что образование – это процесс воспитания и обучения, т.е. нельзя ставить воспитание рядом с образованием. Но так у нас получилось в образовании, что оно фактически редуцировалось до обучения и приходится рядом вот с таким урезанным образованием отдельно говорить о воспитании. На самом деле без воспитания невозможно образование, особенно в средней школе. Так вот, именно воспитательный компонент, требование к среде, в которой человек учится, воспитывается, - это то, на что сейчас направлены усилия Министерства, когда мы говорим о стандартах.

Я думаю, что этот опыт можно использовать в более широких масштабах. Что я имею в виду? Когда министр говорил о том, что каждый день в систему образования входят (или как обучающиеся, или как обучаемые) 40 миллионов жителей России, он был абсолютно прав. Но если говорить не о системе, а об образовании в целом, можно сказать, что он дал маленькую цифру, потому что в образовании в целом участвуют все без малого 150 миллионов россиян и плюс все, кто к нам приезжают (челноки, наркокурьеры тоже участвуют в нашем образовании). Я уже не говорю про наши и зарубежные средства массовой информации, которые также активно участвуют в образовании подрастающего поколения, да и взрослых тоже. Сюда можно добавить еще Интернет. Более того, если говорить о довольно близкой перспективе 5-10 лет, то именно Интернет, может быть, будет главным предметом нашей озабоченности. Я хочу вам напомнить, что в 2001 году реализовалась программа компьютеризации сельских школ, которая во многом была успешно выполнена, хотя это только первый шаг. Сейчас ведется работа по подключению сельских школ в отдаленных районах к Интернету с тем, чтобы доступ к знаниям не зависел от того, где человек живет. Что это значит? Это значит, что в перспективе 5-10 лет ребенок лет 12 сможет получать любую информацию из любой точки мира. Если к этому времени он, кроме русского, хоть в какой-то мере освоит, например, английский, то он сможет самообразовываться, абсолютно не спрашивая чьего-либо разрешения или совета. Это значит, что мы должны работать с ребенком до этого возраста, чтобы он в эту систему входил уже с пониманием, что такое хорошо и что такое плохо, чтобы у него душа не принимала той информации, которая находится на некоторых сайтах, а тянулась к другим, которые тоже есть. Вся Библия есть в Интернете, как и Коран и многое другое. Таким образом, наша задача, если говорить о знаниях о религии, давать такие знания как можно раньше. Это не значит, что потом на этом надо ставить точку. Но приобщение к традициям своего народа должны закладываться от нуля до десяти лет.

Второе требование министра заключается в том, чтобы мы не забывали, что мы живем в многоконфессиональной стране. Это очень важный момент, который требует специального напоминания и, может быть, даже пояснения. Я уже упоминал о том, что в Интернет можно посмотреть и Коран, и Библию, но Интернет-версия – это не лучший способ приобщения к таким текстам, лучше читать их в традиционном бумажном виде. Но я думаю, что в светской школе должны лежать, может быть, на разных полках и одна священная книга, и другая с тем, чтобы тот, кто еще не выбрал, имел бы возможность сравнить их, как имел возможность и сравнивал тот, кто крестил Русь. Я думаю, что такой выбор может и должен быть предоставлен. Когда я вчера говорил об этом на Глинских чтениях, мне задали такой вопрос: «А как же быть с Талмудом?» Вы знаете, я подумал и ответил следующим образом: «Если я не ошибаюсь, Ветхий Завет – это священная книга иудеев. Я не думаю, что в одну библиотеку необходимо ставить две священные книги по одной религии. Пожалуй, хватит и Ветхого Завета. Ну а Библия в целом, это священная книга для любого христианина, прежде всего православного христианина. Поэтому я думаю, что для начала этих двух книг вполне бы хватило, если мы говорим об учете многоконфессиональности в нашей стране».

Кроме того, я бы просил следить за публичным проявлением наших чувств и убеждений. Мы прекрасно знаем, что примерно до XYII века не было отдельно светской и церковной культуры, была одна культура. Только после Петра началось это не очень естественное разделение. Так вот, отдавая полную дань нераздельности этих компонентов, все-таки выражение: «Каждый русский должен быть православным», не должно нами употребляться. Я бы сказал, что каждый живущий в России обязан знать основы православной культуры, ибо без нее он не сможет понять культуру той страны, в которой он живет, но придти в церковь он может и должен только сам. Мне кажется, что этот очень важный момент знания о религиозной культуре и обучения религии мы должны очень четко для себя определять и проверять: не перешли мы эту грань.

Во многом размер этого документа (приложения к письму от 22 октября) связан с тем, что разработчики пытались описать не столько минимум, т.е. то, что похоже на стандарт, сколько максимум того, что на взгляд разработчиков и тех, кто этот текст потом лицензировал и оппонировал (многое было убрано, чтобы соблюсти светскость), было необходимо. Этот документ рассчитан на максимум, поэтому он получился толстым, и некоторые увидели в нем чуть ли не семинарский курс почти в полном объеме. Это некий максимум, но не более того. Сейчас был подписан указ о продолжении работы в этом направлении, о разработке некого сокращенного варианта, где в более обобщенном виде будет представлено примерное содержание этой дисциплины. Группа во многом будет та же, что работала над первым документом, т.е. преемственность будет сохранена. Все будет в рамках той линии, которую министр наметил уже давно.

Я бы хотел подойти, может быть, к самому болезненному сюжету и к третьему пожеланию, которое высказывал министр. Речь идет о диалоге, в который мы активно должны включаться. Это диалог, в котором должны принимать активное участие и представители Церкви, и представители тех, кто занят преподаванием в школе: и православной культуры, и других предметов. Я бы хотел сказать, что поскольку образование – это не только те 40 миллионов, которые входят в систему образования, но и все население, то со стороны тех, кто дает знание и воспитывает, помимо преподавателей, имеющих светский или несветский диплом, если речь идет о религиозном образовании, очень влиятельным поставщиком знаний и воспитания являются средства массовой информации. Об этом уже много говорилось, но чаще всего об этом говорится в таком общем виде, что это плохо. Но пока об этом говорится в таком общем виде – это не диалог, это глас, вопиющего в пустыне, и Васька слушает, да ест. Мы можем принимать резолюции, что нужно убрать из телепередач насилие и порнографию, но, повторяю, это глас, вопиющего в пустыне, это будет безадресная информация, а не диалог. Диалог может идти в разных формах, в разных инстанциях, в том числе и в суде. Если некоторые люди, именующие себя правозащитниками, позволяют себе подавать в суд на учебник Бородиной, то можно и нужно действовать и с другой стороны. Можно и нужно ставить вопрос об образовательном эффекте тех или иных конкретных передач или публикаций, посылать эти материалы на экспертизу в соответствующие институты или экспертные советы и, получив их квалифицированное заключение, обращаться или к учредителю данного органа массовой информации или просто в суд в зависимости от того, какое будет экспертное заключение.

Я позволю себе назвать только одну такую передачу, которая, на мой взгляд, является очень плохой, антивоспитательной. Я имею в виду передачу «Слабое звено». Только голос ведущей имеет в себе какой-то акцент насилия или механистичности, нечеловечности. Все остальное происходит совершенно без насилия. Люди добровольно голосуют, кого исключить из своей среды, объявить слабым звеном. Остается только один, т.е. все слабые, кроме последнего. Но чтобы стать этим последним надо вначале не попасть в самые слабые, чтобы тебя не исключили, потом не попасть в самые сильные, притвориться середнячком. Что воспитывается? Как минимум, двуличие, кроме принципа: каждый только сам за себя. При этом у каждого спрашивают: а почему ты так проголосовал? Никто не скажет правду, потому что такую правду говорить стыдно. Все начинают врать перед миллионными аудиториями. Это нарушение Моисеевой заповеди (не лги), и этому учат страну на первом государственном канале в лучшее эфирное время (по четвергам перед программой «Время»). Меня очень огорчает, что мы, как общество, «съели» эту передачу. Если Максим Галкин позволяет себе использовать этот сюжет в новогодней передаче, которую все видят, обыгрывает то, как в ней участвовал представитель Государственной Думы, то это, я считаю, очень серьезный звонок – признак очень глубокого духовного нездоровья всего нашего общества. Я думаю, что пора нам переходить от общих заявлений типа «средства массовой информации влияют негативно» к конкретным мерам, направленным против конкретных передач. Может быть, эта передача будет хороша в другое время с другим тембром голоса и без этих издевательских вопросов: почему ты так голосуешь?

Мне хотелось бы на примере этого конкретного сюжета обсудить с вами следующий вопрос. Эта передача, если абстрагироваться от ее совершенно антисоциального смысла, что все люди – враги и чтобы постоять за себя, все средства хороши, является одной из многих передач из серии «кроссворды на публике». Что такое кроссворд? Это убийство времени в чистом виде. Человек не работает, не растет над собой. Я сейчас не говорю о средствах массовой информации, вот человек покупает книжку кроссвордов или открывает последнюю страничку газеты и убивает свое время тем, что, как машина, заполняет клеточки. Мы, я не скажу, что все, но массово этим заражены, а при этом Е.Г. возмущается тем, что на выпускном экзамене надо так же заполнить клеточки. Пока мы не обратим на себя возмущенный взор, пока мы не покаемся в этом и не начнем с себя борьбу с убийством драгоценного времени нашей жизни, мы ничего не достигнем. Я думаю, что нам надо буде еще много сделать, чтобы достигнуть той великой миссии, которая на нас возложена. Спасибо

 

---